День X когда-нибудь настанет – если уже не настал.
В Нью-Йорке я был первый раз. На улицах все плакали.
Сначала я решил, что это мне кажется из-за недосыпа и смены часовых поясов. Но нет: люди плакали и обнимались, обнимались и плакали. «Выглядит очень по-американски!» – подумал я и решил узнать, в чем дело, у черной женщины, которая с ревом обхватила столб. Видимо, ей не нашлось пары. Когда она увидела меня, ее руки приглашающе распахнулись. Женщина прижала мою голову к своей мокрой от слез шее: «Его больше нет с нами! Мы убили его!!» Она всхлипывала и не давала мне вырваться. «Кого нет?» – спросил я у мокрой шеи. «Майкла!» Это был день, когда умер Майкл Джексон. Из такси, кафе и ресторанов играли Human Nature, You Are Not Alone, Thriller, город и страна бились в истерике. «Жалко его! – черная мамба не выпускала меня. – Он ведь был совсем лысый, совсем!» И захлебнулась слезами: «Абсо-лю-ю-ю-ютли-и-и бо-о-о-о-олд». Неделю первые полосы газет были только о Майкле. Факт того, что поп-король был лысым и носил парики, смаковался с особым чувством. Из магазинов смели все диски Джексона и старый винил с его песнями, на каждом углу продавались майки с его лучезарными портретами, а около Центрального парка на раскладном столике лежали значки по десять долларов. Все покупали по паре: один значок – Майкл с волосами, другой – он же без волос.
Я летел из Нью-Йорка домой и читал очередные газеты о Джексоне. Это очень настойчивое чувство. Конечно, великие песни, конечно, великий человек. Но я снова возвращался к тому, что король был лысый. Я щупал свою голову – вот она, моя копна. Всегда проблемы уложить. Жесткий волос, хороший, густой. Сзади грива прямо-таки, а челка! Как отрастают подлиннее – начинают виться. Ох, красота! И вот, пролетая где-то над Атлантикой, я нащупал на макушке какое-то редеющее полесье. Разносили еду. Черт с ней! Я втиснулся в кабинку туалета и начал обследование перед зеркалом. Так, челка на месте. Сзади – грива. Бока – пышные. Сверху – что там? Наклоняюсь вперед, глаза ко лбу задираю, пытаюсь рассмотреть. Ничего не видно! Щупаю – чувствую. Редеет. На подлете к Москве у макушки уже было имя – Майкл.
Почему нет статей про то, как круто смотрятся шевелюры и как мужественно выглядят длинные волосы, но так много пишут о том, что лысый мужчина – это привлекательно?! Ок, Брюс Уиллис, Федор Бондарчук. Если нет выбора – становишься брутально бритым налысо. Если есть – носишь кок, бреешься, отращиваешь, укладываешь, зачесываешь. Я решил бороться за выбор причесок. И первое, что сделал, стало самым идиотским поступком в моей жизни.
Почему нет статей про то, как круто смотрятся шевелюры и как мужественно выглядят длинные волосы, но так много пишут о том, что лысый мужчина – это привлекательно?!
Я купил лазерную расческу. В интернет-магазине она стоила полторы тысячи долларов, и доставили ее подозрительно мгновенно. В инструкции говорилось, что, если пользоваться чудом техники два-три раза в день по пять-десять минут, волосы укрепятся, а те, что выпали, воскреснут. Расческа состояла из пластикового корпуса, который втыкался в розетку, из него шла красная полоска света. Был ли это лазер или просто лампочка – не знаю. Лучом я расчесывал Майкла утром и перед сном. Эффект был обещан через пару месяцев, но дождаться его не удалось. Во время переезда лазерная расческа исчезла. Зато нашлась красная вязаная шапка, с которой я изменил Майклу. Мне казалось, я очень стильный в этой шапке. А из-под нее сзади и спереди прет густой волос. Такой нью-йоркский богемный шик. А еще пальто и кроссовки… Ох, красота!
Потом мне исполнилось тридцать. Я чувствовал себя на интеллектуальном и сексуальном пиках одновременно. Юбилейный ужин – особенная форма самолюбования. Меня никогда больше так не хвалили, как тогда. Меня окружали любимые друзья и уважаемые коллеги. Было много еды и вина. К финалу я восседал на комплиментах, редких книгах и селективных парфюмах, букетах и бутылках с дорогим алкоголем, а еще справа и слева стояли коробки с чем-то, что откроешь дома – и будет сюрприз. Прелесть. В эту секунду торжества приехала Даша, мы знали друг друга сто лет. «Извини, я только с работы! Всем привет!» Последовал душевный тост, в конце которого Даша особенно нежно посмотрела не меня: «Мы все тебя очень любим и хотим сделать тебе еще один подарок! Вот!» Золотая коробка, которую я открыл тут же. Там были какие-то бутылочки. «Это новое японское средство против облысения! – в Дашиных глазах было столько любви! – Вот этот белый тюбик – на ночь, а бутылечки – в зависимости от времени года…» Даша объясняла подробно. Было видно, что все очень за меня рады.
Представьте себе Александра Серова, поющего «Мадонну»: «Но лишь коснусь стекла рукой, / И тут же тает образ твой…» и так далее. Ямочка на подбородке, фирменный расчес на голове. Ну как ему это петь без волос?! Голос Серова и драматический текст песни скованы одной цепью с прической Серова. Софиты ласкают пробор, золотят затылок. «Глаза закрою, снова мне / Вода рисует на окне / Печаль твою, Мадонна…» Дрожь берет. Парик держит любовь миллионов.
Никому так не шел парик, как Александру Серову и Энди Уорхолу. Они звезды, им нужно. «Какой парик? Ку-ку! Берешь зелененький бутылек и пипетку. Набираешь десять миллилитров и наносишь на голову…» – Даша звонила почти каждый день. И Майкл через пару месяцев стал отступать.
Никому так не шел парик, как Александру Серову и Энди Уорхолу.
На следующем моем дне рождения друзья отметили, что у меня на голове все «очень секси». И подарили еще один комплект японских тюбиков, а также специальные шампуни. Среди подарков уже не было книг, алкоголя и селективов. Казалось, кроме борьбы с алопецией, я больше ни с чем у друзей не ассоциируюсь. Они всем сердцем желали мне счастья.
Прошло шесть лет с того полета над океаном, когда Майкл открылся мне. Настолько нежных отношений после у меня не было ни с кем. Поглаживания, втирания, уход, витамины. И вот год назад я шел по залитому солнцем осеннему городу. Ветер трепал мои волосы, и вдруг я почувствовал, что любовь к Майклу усилилась. Мне остро захотелось побриться налысо и освободить его. Захотелось дичайше. Неистово. Я тут же пошел в магазин, купил бритвенный станок и лично снял с головы все результаты стараний японской медицины. Свобода настала.
Лысеющий мужчина часто испытывает неловкость. Как будто немножко мало нижнее белье. Как будто коротковаты рукава рубахи. Как будто забыл ПИН-код от банковской карты. Одни довольствуются гергиевским зачесом (длинные волосы через череп слева направо). Другие идут по пути втираний. Третьи отваживаются на пересадку и остаются недовольны появившимся пушком («я думал, будет шевелюра») или заказывают так называемую систему (волосы на крепежах и клее – метод звезд эстрады). Четвертые выбирают кратчайший путь к молодости – бреются налысо; заметьте, кажется, что Познер не стареет. А Федор Бондарчук выглядит младше своего собственного сына. Человек без волос обретает константу, против которой не попрешь. Он «Оскар», отлитый из золота. Застывший во времени символ победы над страхами и сомнениями.
Лысеющий мужчина часто испытывает неловкость. Как будто немножко мало нижнее белье.
Мне так полегчало! Я снова много и часто ночую не дома и не беспокоюсь, что утром под рукой не окажется спасительного бутылька, лазерной расчески и чудо-шампуня. На последний день рождения Даша подарила мне билеты в Нью-Йорк. И друзья больше обычного были рады за меня. Раз в месяц я брею голову сам. Это доставляет дикое удовольствие. Для настроения включаю Man in the Mirror. Майкл, я тебя больше не брошу!
Читайте ещё:
